Я очень люблю болгарский театр. К моему приятному изумлению,
в самые голодные, в самые безденежные годы кризиса салоны софийских театров
всегда были полны. Не снобизм, а потребность заставляла людей посещать самые
шумные, самые яркие спектакли, а потом в кругу равных обсуждать сценарий,
постановку, исполнителей главных ролей. Сейчас я вспоминаю представления,
которые оставили во мне глубокий след - такой глубокий, что неизвестно откуда
находились силы продолжать жить и делать добро близким.
Во-первых, это "Шинель" Гоголя в постановке Нины Димитровой и Васила
Василева - Зуека. Нетрудно овладеть вниманием публики, когда на сцене - подвижная
рампа, кринолины, меняющиеся декорации, массовка и суфлеры. А тут - на сцене
- двое. В самых примитивных костюмах. В руках - две палки, две тряпки. И -
Искусство. Вечное повествование о "маленьком человеке" не дает расслабиться
ни на минуту, и уже собственной кожей понимаешь, что значит "смех сквозь
слезы". Я читала, что с этой постановкой артисты объездили много стран,
и в каждой играли ее на языке хозяев, и всюду имели оглушительный успех. Даже
в России, где отношение к театру почти религиозное, а к собственным писателям
- очень ревностное.
Другой спектакль по произведению нашего классика меня просто сбил с ног. Скучная,
надоевшая еще в школе пьеса М. Горького "На дне" на сцене театра
им. Ивана Вазова в постановке Александра Морфова вдруг рассказала нам о нас
самих. "Обитатели ночлежки", "Человек - это звучит гордо",
"Образ Луки" - звучали так современно, так вовремя, высветили в
туннеле проблем ясный свет - любить человека, беречь человека. Быть человеком.
После этого нового открытия старой пьесы я посмотрела все спектакли режиссера
А. Морфова. Лучшими из них считаю шекспировскую "Бурю" и бессмертного
"Дон Кихота" с Крыстю Лафазановым в главной роли. Так звено за звеном
потянулась цепочка - мне стали интересны все работы этого гениального артиста.
Подарок для души - "Король - Олень" режиссера М. Куркинского. Куркинский
- уникальное явление болгарского театра, я посмотрела все его моноспектакли
- сделанные очень бережно по отношению к русским текстам. Чехов, Платонов
- чудесный выбор, а к хорошей литературе Мариус добавил и неподражаемое актерское
мастерство.
Не все спектакли по русской классика, однако, удачны. К сожалению, "Ревизор"
в одном софийском театре на берегу городского канала провалился еще на премьере.
Но не об этом хочется говорить накануне праздника.
Особое чувство оставило "Великденское вино". Спектакль был поставлен
так, что зрители сидели на сцене, а действие развивалось в пустом темном зрительном
зале. Я плохо знала драматичную историю попа Крыстю, имя которого долгое время
связывали с предательством. Но в памяти осталось исполнение Велко Кынева.
Настоящего артиста никогда не спутаешь с ремесленником от искусства, который
овладел техникой, отработал дикцию и правильное исполняет мизансцены. Монологи
Кынева так выразительны, что смысл спектакля был бы ясен, даже стой артист
все время молча.
Это просто везение, что именно в Софии я попала на концерт Юрия Башмета и
на спектакль Александра Канягина, видела "Двенадцатую ночь" в постановке
великого режиссера современности Роберта Стуруа.
Еще обязательно должна сказать о потрясении, которое оставила балерина Красимира
Колдамова в спектакле "Эдит Пиаф", и об операх Пламена Карталова
на мавзолее. И о чудесном, очень серьезном театре кукол на ул. Гурко. Мне
очень жаль тех взрослых, которые не успели посмотреть "Приказка за коня"
("История лошади") Л.Толстого - когда-то у Товстоногова в "Холстомере"
блистал Е.Лебедев, но вот новый взгляд на историю - с помощью кукол артисты
и режиссеры вводят нас в глубокий мир человеческих отношений. И любой спектакль
в Центральном театре кукол - это всегда праздник, открытие, прикосновение
к искусству.
Я не преувеличу, если скажу, что для многих поколений болгар синонимом слову
"театр" является одно имя. Это - Георги Калоянчев.
Артисту так много лет, что уже счастьем можно считать увиденный спектакль
с его участием. Я видела несколько. Масштаб дарования Калоянчева - тема серьезного
исследования критиков и студентов театральных вузов. Георгий Калоянчев узнаваем,
он комедиен и трагичен одновременно. К академической подготовке прибавился
жизненный опыт, и каждая роль народного любимца многогранна, не так проста,
как покажется на первый взгляд. Я вспоминаю "Пять беременных пьес"
Дарио Фо в Сатирическом театре: в маленькой новелле Георгий Калоянчев играет
роль Стрелочника. Для советских - фигура пословичная. И все время монолога
героя в голове вертятся не такие уж далекие события в местностях Чернобыль,
Спитак, Грозный, и тяжесть вины, которая, как обычно, ляжет на плечи таких
вот стрелочников...
Георгий Калоянчев много снимался в кино, на телевидении. Он совсем по-юношески
хватается за интересные идеи молодых коллег, и вот он поздравляет молодоженов
на площади перед церковью "Ал. Невский" в Софии, или играет Шута
в "Двенадцатой ночи" Мариуса Куркинского. А его "Инспектор
и ночь", которые в давние годы нередко показывали по советскому телевидению,
для меня с детства - образец "западного" детектива, один из первых
криминальных шедевров. Выбор ведь был небогатый.
Но без всяких скидок и уступок роль Бай Ганю в одноименной экранизации классического
произведения Алеко Константинова (реж. Ив. Ничев) - это хрестоматийная работа
Георгия Калоянчева. Часто болгары открещиваются от своего героя, считают его
исключением из правил. А вот Калоянчев искренние и честно преподносит его
как живучий, сверхнациональный образ. "Ей мъ на, жив съм, здрав съм,
ваш съм!". Как Городничий у Гоголя: "Над кем смеетесь? Над собой
смеетесь!". Как бедна была бы болгарская литература без такого колоритного
господина Балканского, как бедна осталась бы культура, не сыграй Калоянчев
эту роль в фильме!
После одного спектакля я видела своими глазами, как разгримированный и переодетый
Георгий Калоянчев вышел на улицу Раковского и ловил такси. Как назло свободных
машин не было. Я удивилась, что никто из зрителей, усаживавшихся в свои автомобили,
не захотел испытать эту честь - довести народного артиста до дома... Но у
Калоянчева другой взгляд на славу. Вот как он пишет в автобиографической книге:
"Носить популярность нелегко. Это палка о двух концах. Ты всегда должен
быть подтянут, следить, как ходишь, как вытираешь нос. Если тебе остановят
- будь любезен, поздоровайся. А если ты раскис, углубился в свои заботы, скажут,
что ты с пренебрежением относишься к своим почитателям, начнут злословить.
Шел я как-то раз мимо овощной лавки, увидел свежую капусту. Страшно мне захотелось
капустки - вообще - то
не занимаюсь покупками, а взвалил все на свою жену, но вхожу, чтобы купить
себе капусту. В это время одна из покупательниц воскликнула:
- Боже! И вы едите капусту?!
Что же, милая дама, вы предполагаете, что на моем столе - одни фазаны? Я только
хотел так ответить, но замолчал и только улыбнулся".
В этой же книге Калоянчев правдиво и просто рассказывает о гастролях Сатирического
театра за границей:
"Большой, невероятный успех был у нас в Советском Союзе с пьесами "Ревизор",
"Смерть Тарелкина" и "Големанов". Московская и ленинградская
публика принимали нас с восторгом. Там аплодируют и во время действия - понравится
им что-то, и хлопают, прерывая игру. А после финала - еще один спектакль -
поклонов. Публика не расходится, подходит к сцене и начинает выкрикивать имена
актеров, чья игра им понравилась. И это может продолжаться час и больше".
Я вспомнила балет "Чайка" в Большом театре. Занавес уже опустили,
а Майя Плисецкая все кланялась и кланялась... Сорок минут... Пятьдесят...
Уже перестала поднимать со сцены цветы. А цветов - дорогих и дефицитных в
зимней Москве -
под ногами у нее было столько, сколько в цветочной Болгарии и летом не выпадало
ни одному артисту. И даже когда аплодирующих осталось 10-15 человек, Майя
Михайловна без тени недовольства кланялась будто бы каждому из нас...
Как мне приятно, что именно такой большой артист, как Георги Калоянчев, заметил
и отметил эту нашу особенность - любовь и почитание к деятелям культуры и
искусства. Мне не раз говорили об этом и другие болгарские артисты - Пламен
Сираков, Васил Найденов, Йолдыз Ибрагимова. А еще было приятно, что Калоянчев,
как все наши звезды театра и кино, признался:
- Все чаще болит голова, желудок, у меня шипы, ревматизм и бог знает что еще...
Но как только выхожу на сцену - все проходит. Она - мое самое верное лечение.
Международный день театра - это праздник тех, кто ставит спектакли, кто исполняет
в них роли и тех, кто их смотрит. Наш праздник продолжается.
